28 мая 1960 - 15 июля 1960

Агенда Матери


28 мая 1960

К. вышел из тела. Операция прошла удивительно, почти сказочно удачно: это была одна из тех ужасных операций, когда у тебя отрезают часть тела. Четыре дня все шло прекрасно, а потом что-то случилось.
Во время операции и после нее я, как всегда в таких случаях, просто направляла на него силу, чтобы все прошло как можно лучше. Потом, несколько дней назад, во время джапы (джапа - систематическое или более или менее постоянное повторение мантры) мне будто пришло приказание — и очень ясное — сосредоточиться на нем, чтобы его душа обрела полное сознание и отправилась в мир иной в наиболее благоприятных условиях. Я видела, что концентрация подействовала великолепно: последние дни он все время повторял «Ма-Ма-Ма»... (Ма —Мать на некоторых индийских языках) даже будучи в полукоматозном состоянии.
Концентрация усиливалась. Позавчера она стала совсем мощной, а вчера ночью, около половины первого что-то заставило меня уйти внутрь: он сам пришел ко мне в каком-то сне, но сознательном, и я чуть ли не вслух воскликнула: «О! К.»
Это продолжалось около четверти часа, я погрузилась внутрь, чтобы принять его.
Но вот что интересно: спустившись вниз в два часа пополудни, я застала всех его родственников, и они передали мне телефонное сообщение о его смерти, случившейся в 23.45. Но я-то видела его три четверти часа спустя.
Так что внешние признаки... Я уже не в первый раз замечаю: доктора по внешним признакам констатируют вашу смерть, а вы еще находитесь в своем теле!
Он был в своем теле.
Видимо, как раз в такие моменты происходят случаи «воскресения» людей: они еще не вышли из тела, не умерли на самом деле, но наблюдается полная иллюзия остановки сердца. Поэтому К. вышел из тела около половины первого, а официально это произошло в одиннадцать сорок пять. То есть прошло три четверти часа.
И происходит это тихо-тихо (если все нормально), совсем тихо, без толчков и потрясений.
Вот. Так что сегодня утром его сжигают.
А если они поторопились с кремацией? Случается ведь, что человека сжигают заживо... Нужно бы подождать.
В форме остается сознание, жизнь формы. Сознание в той форме, которую приняли клетки. Чтобы окончательно выйти, ему требуется семь дней. Именно поэтому при кремации покойники иногда совершают резкие движения — говорят, что они механические. Да нет, я знаю, что это не так.
Я знаю. Сознание формы действительно существует, поскольку я т него выходила. Однажды, уже давно, я находилась в так называемой каталепсии, и по прошествии некоторого времени тело ожило (Этo было в Тлемсене. В порыве гнева, когда Мать находилась в трансе, Теон разорвал нить, связывающую Мать с ее телом. Он пришел в ярость от того, что Мать побывала там, где открывается «мантра жизни», и отказалась сказать ему, что это за мантра. Ужаснувшись от последствий своего гнева, Теон взял себя в руки, но понадобилась вся сила Матери и оккультное искусство Теона, чтобы вернуть ее в тело, в момент возвращения происходит очень болезненный нздлом. Возможно, то же самое переживают дети при появлении на свет, что и заставляет их плакать.), то есть, оно говорило и даже двигалось (этому меня научил Теон). Тело поднялось и стало двигаться. А я полностью вышла из него!
Естественно, тело остыло, но осталось телесное сознание, способное получить немного энергии из воздуха, помаленьку отовсюду... В этом состоянии я разговаривала: и прекрасно разговаривала, описывала все, что видела в той области.
Так что кремация мне не очень по душе.
Думаю, что в Индии это делают потому, что боятся желаний, побуждений, витающих в воздухе и порождающих фантомы и всяческие эманации (если только дело не в элементарных санитарных мерах: иначе ведь можно заразиться и умереть). Все желания, привязанности распадаются, расходятся в разные стороны, а потом крепнут в благоприятной обстановке: если им удается к кому-нибудь прицепиться, они высасывают из него силы. Таким образом они продолжают удовлетворяться.
Весь мир, вся земная атмосфера пропитаны этой грязью.
Здешние люди восприимчивы к ней гораздо в большей степени, чем европейцы, потому что они больше живут внутри себя и осознают даже слабые эманации; естественно, они их боятся. А чем больше боятся, тем больше сил они забирают у людей!
Думаю, что большинство эманаций распространяется из-за кремации — это просто катастрофа.
Я знаю одного человека (он умер здесь), которого сожгли, когда он еще не ушел окончательно! У него было слабое сердце, а врачи действовали неосмотрительно, возможно, его вообще не надо было оперировать. Это наш бывший инженер. Он умер в больнице. Операция была не такая уж и серьезная — аппендицит, но нормальную работу сердца восстановить не удалось.
Но он-то об этом не знал, потому что часто выходил из тела, совершал опыты: выходил, разгуливал по комнате, смотрел на свое тело со стороны... Он не знал, чем тонкое физическое отличается от материального, поэтому и не понял, что произошло. И только когда его тело сожгли...
Я пыталась оттянуть этот момент, но в больнице это сложно. Я была в своей комнате, когда сжигали его тело, и тут вдруг появляется он — в слезах — и говорит: «А... а я умер! Но я не хотел умирать!» — кошмар. Он остался, я обняла его, чтобы он успокоился.
Он оставался тут еще несколько лет.
Когда, например, на собрании обсуждалось какое-то строительство или ремонт, всегда ощущалось его присутствие и влияние.
Он хотел жить снова. Я постаралась дать ему такую возможность. Он обладал большим сознанием, а ребенок, в которого он воплотился, — пока нет.
Но люди просто сумасшедшие. Насколько же они невежественны!... Нет уж...


4 июня 1960
(Ответ Матери ученику, который жалуется на тяжелый сон)

Если, проснувшись утром, ты чувствуешь усталость, дело только в тамасе и ни в чем другом — в колоссальной тяжести тамаса. Я обнаружила это, начав заниматься йогой тела. Пока тело не совершит трансформацию, так будет всегда.
Я ложусь спать очень рано: в восемь вечера. Вокруг еще слышится шум, но это не имеет никакого значения; по крайней мере я уверена, что мне не помешают. Нужно лечь и расслабить все мускулы, все нервы (этому легко научиться), распластаться на кровати, как тряпка: чтобы не оставалось больше ничего. Если ты сумеешь проделать это с умом, то избавишься от всяких дурацких снов, из-за которых просыпаешься еще более усталым, чем лег: независимо
от тебя клетки мозга продолжают свою деятельность, и это очень утомляет. Поэтому нужно полностью расслабиться, войти в состояние полного покоя, без всякого напряжения, остановить все. Но это лишь начало.
Расслабившись таким образом, я взяла за правило повторять свою мантру. Но с мантрами происходит нечто любопытное (не знаю, как у других, я говорю о своей мантре; она сама пришла ко мне): дело в том, что в разных случаях в разное время, в зависимости от того, с какой целью ее повторяешь, результаты бывают самые разнообразные. Например, когда я хожу взад-вперед по комнате, она служит мне для того, чтобы установить контакт: это мантра призыва; я призываю Всевышнего и устанавливаю контакт с телом.
В этом было главное назначение моей джапы. Звук сам по себе обладает силой, и, заставляя тело повторять звуки, ты заставляешь его воспринимать вибрацию. Я заметила, что если с телом было что-то не в порядке (боль, нарушение, зарождение болезни), а я повторяла мантру (те же слова, ту же но с устремлением, и, главное, с чувством «mirrender» [отречения], отречения от боли, от хаоса — и с открытым призывом), эффект получался потрясающий! Мантра действует именно так, как надо: именно так, а не иначе. Через какое-то время все встает на свои места, а ко мне в этот миг приходит осознание причины нарушения и способа его исправить; но и сама мантра непосредственно воздействует на больное место.
Я пользовалась мантрой и чтобы войти в транс: расслабившись на кровати и полностью отрекшись от себя, насколько возможно, избавившись от сопротивления эго, начинала произносить мантру. (Мать добавила: « Или любое слово, имеющее силу, идущее непосредственно от сердца, отражающее устремление».)
Повторив ее два-три раза, я впадала в транс (сначала времени требовалось больше). Транс переходил в сон: обычно он продолжается ровно столько, сколько нужно, и естественно переходит в сон. Это как бы продолжение транса. Пробуждаясь, ты помнишь абсолютно все! В сущности, сон нужен лишь для того, чтобы тело закрепило воздействие транса, восприняло его всеми органами и, как всегда, удалило за ночь токсины. Сейчас периодов сна как таковых для меня не существует: бывает, что сон продолжается полчаса, четверть часа. Но раньше мне требовалось больше времени: час или даже два часа подряд. Проснувшись, я не ощущала тяжести, обычно присущей сну: эффект транса продолжался.
Даже тем, кто никогда не был в трансе, полезно повторять мантру (заклинание, молитву) перед сном. Нужно только, чтобы эти слова жили самостоятельной жизнью (разумеется, я имею в виду не смысл, а вибрацию). На тело это производит колоссальное воздействие; оно начинает вибрировать, вибрировать... оставаясь в покое, все идет самопроизвольно, ты как будто засыпаешь. Вибрация становится все сильнее и сильнее, и ты уходишь.
Так можно избавиться от тамаса.
Причина тяжелого сна только в тамасе. Тяжелый сон бывает двух видов: один одурманивает, отупляет, ты теряешь все, что приобрел за предыдущий день, а после другого чувствуешь себя настолько изнуренным, будто всю ночь сражался. Еще я заметила, что если разбивать сны на части (к этому надо привыкнуть), ночи проходят лучше. То есть нужно научиться через какие-то промежутки возвращаться в обычное сознание, к нормальному состоянию, призывать сознание обратно... Только не просыпаться! Вредно резко прерывать транс.
Когда чувствуешь, что уходишь, можно совершить предварительную подготовку, сказать себе: «Я проснусь в такой-то час» (это хорошо получается у детей).
Для первого сна требуется около трех часов; для последнего достаточного одного. Но первый должен продолжаться не меньше трех часов. По сути, спать нужно не меньше семи часов: за шесть мало что успеваешь (естественно, с точки зрения садханы, чтобы ночи не проходили даром).
Несколько лет я спала всего по два с половиной часа в сутки. То есть ночь у меня продолжалась два с половиной часа. Я направлялась прямо к Сат-Чит-Ананде, а потом возвращалась: так и проходили два с половиной часа. Но тело не отдыхало. Так было пять или шесть лет, когда Шри Ауробиндо еще находился в своем теле. А в течение дня я время от времени входила в транс, по любому поводу (именно в транс, а не в сон: я оставалась в сознании). Но я прекрасно видела, что тело недовольно, оно не успевало сжечь токсины. (К сожалению, Мать заставила многое вырезать в этом тексте.)
... Много интересного можно рассказать о сне. Я долго изучала его и научилась сохранять сознание по ночам (об этом мне рассказал Теон; а теперь, познакомившись с индийскими способами, я вижу, что Теон знал очень много). Но я терпеть не могу говорить: «Я делаю то, это...» Лучше написать нечто вроде очерка, трактата о сне. Шри Ауробиндо всегда рассказывал о своих опытах, но почти никогда не говорил «я» — такое ощущение, будто хвастаешься!
Шри Ауробиндо говорил (а я, сама того не зная, делала), что истинное назначение сна в йоге — соединить сознание с Сат-Чит-Анандой. Некоторым это удается сразу; у других на это уходит восемь, девять, десять часов. Но на самом деле просыпаться стоит, лишь установив Связь. Поэтому очень вредно пробуждаться искусственным способом, например, с будильником, потому что в этом случае ночь пропадает зря.
Сейчас-то я сама организую ночи: ложусь в восемь вечера, встаю в четыре, так что ночь получается очень долгой, и я делю ее на три отрезка. Встаю ровно в четыре утра, но просыпаюсь всегда за десять-пятнадцать минут до четырех и осмысливаю то, что было ночью: сны, работу, так что поднимаюсь уже бодрая.
Уметь использовать ночи — это замечательно, эффект получается двойной: с одной стороны, это не дает вернуться назад, потерять достигнутое (что бывает очень мучительно), и, с другой стороны, продвигаешься вперед, развиваешь свои успехи. Ночь не прошла даром; от усталости не остается и следа.
Нужно остерегаться двух вещей: отупляющего несознания, когда все, что находится в подсознании и бессознательном, вылезает и завладевает тобой, и излишней витальной и ментальной активности, когда всю ночь проводишь в ужасных сражениях! Люди просыпаются выжатые, словно избитые — они и правда избиты, без всяких «словно»! Мне видится только одно средство против этого — изменить природу сна.


7 июня 1960

... Мне надо встретиться с одним господином, которого я видела вчера. Я назначила ему на одиннадцать. Выйдя отсюда без пяти одиннадцать, я успею.
Его и еще нескольких людей привели ко мне на «Процветание» и представили. Знаешь, у меня было полное ощущение, что они питаются исключительно банкнотами! [Мать смеется] С ума сойти!... Сухие, как дрова.
Они приехали уладить дела с сыном (сыном, зятем, племянником, это одно и то же!), естественно, денежные. Потом пожелали встретиться со мной. Я думала, что они пришлют одну женщину — не тут-то было: сели в круг лицом ко мне и попытались завязать со мной беседу о делах!... Меня это очень позабавило. Посмотрев на них, я сказала (они сидели совершенно неподвижно): «Слушайте, раз уж вы здесь, то, наверное, пришли за чем-то?» Тогда заговорила я... Один, представь себе, был потрясен настолько, что попросил меня принять его сегодня утром. У него на голове был шикарный розовый тюрбан!
Ну, я сказала, хорошо, пусть приходит. Вот, а теперь расскажи, что у тебя?

Работа... Что же еще?...


Не получается?


(Ученик морщится)


Думаешь? А я, представь себе, не уверена!


В чем не уверена?


В том, что не получается.


???


У тебя такой вид... Ты был такой важный на балконе! [Мать смеется] Но...

Похоже, дело в твоих снах. ( Ученик по-прежнему жалуется на тяжелые ночи.)


Не знаю... [с отвращением] На самом деле... Я не знаю, у меня такое чувство, что для того, чтобы расшевелить все это, нужен динамит.


Почему?


Нужен динамит — чтобы растрясти это болото. Все остановилось: я ничего не могу, ничего не вижу, ничего не чувствую. Пробка.


(Долгая пауза)



Ты думаешь, тупик? Но у меня...


У меня такое чувство, что мне не справиться. Замкнутый круг.


Да.


... И что нужно что-то сломать — физически. Иначе это может продолжаться веками.


Гм!... Такова жизнь. Такова физическая жизнь — у всех. Ощущение, что все идет по кругу, все бесконечно повторяется — люди, вещи, страны, все на свете.
Разумеется, что-то меняется, но настолько... ох! Ну, то есть такими темпами, что потребуются миллиарды лет. С тем же успехом можно сказать, что мир стоит на месте.
Подобное ощущение недавно охватило и меня.
Но как раз сейчас... Связь с тобой (это не когда мы сидим на балконе или на медитации, или... ) всегда хороша — она очень яркая и светлая. Я тебе писала: она становится все более ощутимой. А когда я здесь, рядом, я чувствую, что все стоит на месте... Что-то здесь мешает. И как раз, когда ты заговорил об этом (когда ты сморщился), я посмотрела...
Мне показалось... Ну да, ты находишься в положении пещерного человека — о! [тон Матери становится ироническим] пещерный поэт и художник! Интеллектуальная жизнь в пещере! Но пещера оказывается тесной, и, находясь в ней, ты делаешь вот так [скрючивается], а тебе все время хочется встать в полный рост. И от этого ты выходишь из себя! Именно такое у меня сложилось впечатление — как будто пещера не для прямоходящего человека, а для льва или... четвероногого животного.
Символично. Я говорю символами.
Так вот...

(Пауза)

Так и есть: твоя пещера (она на самом деле такая и есть, и я прекрасно понимаю, почему тебе хочется взорвать ее динамитом), но если бы ты дошел до дна, до самого дна, то обнаружил бы, что у нее нет крыши, наверху открытое небо. Я это вижу. Ты спускаешься па дно. Там очень темно. Очень темно и неуютно; кажется, что... будет еще хуже, — но хуже не будет. Если дойти до самого дна, то вдруг окажется, что можно свободно стоять на ногах.

(Долгая пауза)

Выглядит это так: ты упорно пытаешься пройти туда, куда никак не пройти.
И это давит, раздражает тебя, отнимает силы и...

(Пауза)

Опять гримасничаешь!
Все так, я так чувствую... Как сказать? Всегда есть по крайней мере два выхода. Я очень сильно — очень сильно — подозреваю, что тебе хочется, чтобы я взяла тебя за ручку и мы пошли вместе.Ты думаешь об этом, не так ли?

(Ответа нет)

Даже не думаешь. Я говорю о нашей связи, не во внешнем и не в физическом смысле.


Странно, мне редко удается «увидеть» тебя абсолютно физически, как ты есть. (Ученик имеет в виду: увидеть в медитации, представить физический образ Матери или принять в качестве «объекта» медитации ее физическую форму. На самом деле он слишком боялся этого.)

Ты видишь меня только физически?


Нет, наоборот, мне трудно...


Но милый мой! Это и не нужно!


Точнее, я называю «Матерью» то, что мне не удается вообразить.


Поняла. Но это гораздо лучше. Для большинства людей в этом и состоит препятствие: они хотят видеть меня такой, какая я есть — это бред, видеть только мое тело.
Нет-нет! Я говорю не об этом, а об истинной связи между нами — о чем я тебе недавно говорила. Видишь, я хочу рассказать тебе все! (Мать смеется) По моему ощущению, дело пошло бы гораздо быстрее, если бы я могла взять тебя, поместить сюда [показывает на сердце), носить тебя и приговаривать: «Не беспокойся ни о чем!» Но, увы, так не получится. Ты по-прежнему стоишь на ногах и упираешься головой в низкий потолок. А я не могу быть там рядом с тобой! Я даже не знаю [смеется], смогу ли я туда войти!
Так-то, мальчик мой, дело не в том, что я не стараюсь, — я стараюсь. И не в том, что ты не можешь, — ты можешь. Вот что досадно... Знаешь, ты как будто упорно пытаешься повернуть ключ в замке не в ту сторону.

Не знаю. Возможно, все дело в эго.


Почему в эго?


В эго, в узле, не знаю в чем. Я не знаю, что делать.


(Пауза)


Однажды, представь себе, среди ночи я вдруг оказалась внутри тебя. Тогда я сказала себе: «А! Так вот он какой, посмотрим!... » Вот. С этим я и проснулась среди ночи. И сразу подумала: «Но... [смеется], почему он такой?!» Это продолжалось... минуту или две, может, больше: я была готова... Мне тоже захотелось пинать ногами все вокруг! Я была в такой ярости — даже не в ярости... Мне в голову пришла мысль: «Но... Почему? Почему, ведь исправить это так легко, нужно лишь сделать... », и тут вдруг (я сделала то, что делаю всегда — вошла в привычное состояние), я просто растворилась во Всевышнем — а то что это еще такое! Секунду спустя все было хорошо.
Я подумала: но все же и на него это должно было оказать какое-то действие! Как это получилось? Я... я буквально находилась в тебе!
Словно... Наверное, словно ребенок, находящийся в животе у матери, толкается ногами во все стороны — что это еще за стенки? Ему надоело сидеть взаперти.
Это был протест против того, что мешает тебе выйти наружу.
Заметь, что это относится не только к тебе, я же говорила: такой мне представляется вся физическая жизнь, люди как будто заключили себя в... панцирь — отчужденность, изоляция. Везде одни перегородки. Это ужасно. Ведь все встречи происходят путем столкновения.

(Пауза, Мать смотрит на ученика)

Хорошо.
Не нужно ломать: стенки незачем ломать (а то появятся обломки, а это совершенно ни к чему), они должны... растаять. Они могут растаять.


11 июня 1960


Воля не имеет никакого отношения к моим ответам: мне приходит материал, который я оформляю в виде ответа, но это лишь форма. Сам ответ здесь, он только принимает форму, и разница между одним и другим примерно та же, что между явлением и его изображением.
Иногда приходит Сила. Она находит для своего выражения слова, — какие угодно, они не имеют значения: Сила способна изменить их природу. Благодаря СИЛЕ слова приобретают выразительность. Так бывает, когда я соприкасаюсь непосредственно с явлениями.
Но те, кто задает вопросы, привносят в них свой умственный настрой, помогающий мне найти форму для ответа. Так что эта форма — лишь отображение — в ней мало жизни.
И тот же разрыв существует между тем, что я говорю, и тем, что вижу (когда, например, рассматриваю одну из проблем, решаемых только с изменением мира). Когда я молча рассматриваю предмет, в нем присутствует сила жизни и истины, но она уходит, как только я облекаю ответ в слова. Происходит умаление, обеднение и, естественно, искажение смысла. Опыт, будучи описан устно или на бумаге, неизбежно что-то теряет.
Нужен новый язык.
Мне случалось иметь видения (только не в образах: они не выражались ни в словах, ни в какой бы то ни было форме... ЯВЛЕНИЕ как таковое. Переживание). Но когда я начинала их пересказывать... Это очень тонкие вещи: вытаскиваешь наружу, чтобы все могли посмотреть, пощупать и потрогать, — краски исчезают. Нужны новые способы выражения. Они найдутся.


12 июля 1960


Прошлой ночью, около одиннадцати, со мной произошла забавная история. Я вышла, вернее, Голос пробудил меня из одного транса, чтобы погрузить в другой. Это был не человеческий Голос. Слов уже не помню, но речь шла об Ашраме, его защите, процветании, силе. Что интересно, я пробудилась в особом состоянии: Ашрам и Сила, собравшаяся здесь, чтобы осуществить веление Голоса, показались мне частичкой меня самой.
Я слышала Голос, и пробудилась с ощущением Мощи, Света, Силы, присутствовавшей здесь и приводившей все в движение (как всегда, ведь так обычно и бывает: Мощь в движении; от нее исходил яркий белый свет). Но вот что меня удивило: я находилась в совершенно естественном состоянии, а Ашрам стал малюсенькой частью меня. Таким он и оставался в течение всего опыта: крошечной частью меня. Все остальное было... не то чтобы расплывчато, но в общих чертах, как всегда во сне. Я хорошо видела Ашрам, — это было место, созданное для особых целей, но тело у меня приняло необъятные размеры, а он стал совсем маленьким. Это продолжалось один час. Меня это очень позабавило: все остальное тоже было интересно, но это — слишком неожиданно. Я смотрела (не зная, где находится моя голова), смотрела на него сверху... и он казался крошечным.
Я, то, что было мной, находилось здесь [поднимает руку], а Ашрам... начинался отсюда [показывает на пупок] и спускался сюда [показывает вниз], он был заключен в кольцо, что означало его особое предназначение, в кольцо земного бессознательного. А все остальное была я: там проходили обычные вибрации света и силы. Внутри, в кольце, шли потоки, усиливавшие друг друга. Они крутились, не выходи из кольца. Движение было не волновым, а будто толчками —оно не начиналось и не кончалось. Это очень трудно передать...
По отношению ко мне Ашрам располагался примерно здесь, на уровне пупка (только тело не делилось на обычные части; скорое, можно говорить о соответствии; неопределенные формы располагались одна по отношению к другой так же, как соответствующие им части тела; каждая символизировала или какую-то деятельность, часть света или тип явления). Ашрам находился примерно здесь, на уровне пупка и спускался к аппендиксу... Смотри, я нарисую:

(Рисунок)

Видишь, удлиненная, немного сплюснутая форма (так всегда). Наверху как бы голова, а внизу сужается. Форма замкнутая. А вокруг наслоения темно-фиолетового цвета — это цвет защиты. Внутрь проходил мерцающий свет, хотя никаких отверстий не было: он беспрепятственно просачивался сквозь фиолетовые слои. Внутри все мерцало разными цветами. Как водопад. Каскады сил, из которых вода не утекает, а накапливается. Там концентрировалась энергия. Она накапливалась, не увеличиваясь в объеме, а как бы сжималась. Все пребывало в движении, вибрировало, энергия шла неизвестно откуда и накапливалась.
Вот так: в центре мерцал белый свет — сила божественной Матери — и, накапливаясь, концентрируясь, конденсируясь, эта сила окрашивалась в разные цвета: возникали разноцветные вибрации... Это было похоже на материализацию — цвета воплощают божественную Силу, проникающую в Материю (аналогично, Материя представляет собой концентрацию энергии, то есть конденсацию божественной Силы. Такое создавалось впечатление).
Совсем как в тантре. Я наблюдала за обучением тантристов и обратила внимание, что они постоянно разделяют силы — вибрации и цвета. Очень интересно: одновременно все вместе и все по отдельности. Тантристы разделяют их, чтобы различать и иметь возможность пользоваться каждой в отдельности. Каждая сила производит какое-то воздействие в определенном направлении. В этом, думаю, и состоит тантрическое знание. Таким оно представляется. Мне кажется, что, совершая пуджу или повторяя мантры, они пытаются снова соединить силы в белый свет. Но я не уверена. Мне известно, что они используют каждую силу с определенной целью, а когда они говорят, что пуджа «удалась», возможно, это означает, что им удалось воссоздать единство в белом свете. Но наверняка утверждать не буду: надо как-нибудь понаблюдать за тем, как X. совершает пуджу, чтобы знать точно — а так, умозрительно, я совершенно не уверена. Это просто впечатление.
Теперь у меня все время перед глазами эта картина и божественная Сила, божественное Сознание, которое имел в виду Шри Ауро-биндо, говоря: «Сила Матери с вами». Она приходит: ослепительно белая — совершенно белая и сияющая. Накапливаясь внутри, она производит живые разноцветные вибрации. И все время находится в движении. Иногда это продолжается полчаса, иногда три четверти часа, иногда час — и ничего не выходит наружу. Только входит. И накапливается. Получается аккумуляция, сжатие энергии.
Ум наблюдал со стороны: «Вот ведь как!» (он никак не участвовал). Как зритель, что-то бормочущий себе под нос.
Так что в моем видении тело было огромным, как вселенная, а он |Ашрам] маленький-маленький.

* * *

(Чуть позже, по поводу одной старой Беседы)

Как рай, так и ад — это и выдумка, и реальность. Они существуют и не существуют. Я видела рай и ад, куда направлялись некоторые люди после смерти, и очень трудно было разубедить их, что ничего подобного не существует. Однажды я потратила целый год на то, чтобы доказать одному человеку, что так называемый ад — совсем не ад, и вытащить его оттуда.
Но есть другое: психологические обстоятельства, которые соэдаешь себе сам, — ад Асуров, в который попадаешь, если культивируешь в себе природу Асуров.

* * *

Ни одна вибрация не пропадает, а как же тогда ужасы, творящиеся по всему миру? Неужели они накапливаются? Что, плохие вибрации в конце концов разрастаются до невероятных размеров?
Они преображаются. Иногда это происходит почти мгновенно. Увидеть и почувствовать это можно только когда конкретно переживаешь божественность мира, чувствуешь Его везде, всегда, во всем происходящем.
Первое побуждение всегда одно — отступить перед ужасом, но если его преодолеть и приобрести опыт, все меняется.
Небольших опытов могут быть сотни и сотни, и каждый из них — как камешек, указывающий путь. Тогда видишь, что ВСЕГДА рука об руку идут две вещи: разрушение и созидание. Одного без другого не бывает. В некоторый момент нужно преодолеть негативные стороны творения и смерть (как в конце «Савитри»), и преодолеть их удается, удается подняться над ними. Если рассмотреть то, что кажется полной противоположностью божественному, даже акты насилия, совершенные исключительно ради насилия, ты видишь Присутствие: оно уничтожает воздействие зла. Это совершенное чудо.
Однажды, когда X. совершал пуджу, пытаясь укротить Титанов, у меня был потрясающий опыт. X. был в затруднении, и я собиралась было вмешаться и помочь, как вдруг резко остановилась: в глубине черной массы передо мной (чернее не придумаешь) я вдруг увидела свет божественной Любви невиданной доселе силы.
Теперь так происходит всегда: если я вижу или слышу ужасы, безобразия, отрицание божественной жизни... сквозь безобразие проступает чудесный огонь! Он нейтрализует действие зла.
Без зла, без ужаса, не было бы и великолепия реализации. В нашем сознании возникает порыв отступить назад, но это только из-за невежества — потому-то зло и переходит в прошлое, все
смещается, и возникает чувство отвращения. Но если бы мы смогли подняться над злом и войти в контакт с Тем, что ВСЕГДА стоит за ним, с высшим Светом, то этот Свет показался бы нам тем выше, чем ниже была бы его противоположность.
Тогда бы мы получили знание.
Мы бы поняли, что зла, безобразия не существует; ты чувствуешь, как то, что ты хотел отвергнуть, захватывает тебя все больше и больше и несет вперед, все дальше, дальше и выше.


15 июля I960

Письмо Матери Сатпрему
15 июля 1960

Дорогой мой мальчик,
Хочу сказать тебе, что все чаще вижу тебя по ночам, а в том мире, где мы встречаемся, нас объединяет общее дело.
Эта общность пока относится к власти физического разума, но этот разум тяготеет к свету и явно пытается подняться в высшие области.
В частности, сегодня ночью у меня было очень четкое впечатление (даже чувство), что я могу на тебя рассчитывать.
В воскресенье посмотрим, что можно сделать для «рукописи».

Со всей нежностью.

Подпись: Мать